Упрощенная HTML-версия
104
Однако при отсутствии воспалительной реакции в тканях мы не считали это
противопоказаниями для пересадки отрезка кости и не стремились к обязательному
удалению всех инородных тел. Наблюдение за 10 больными, при наличии у них в области
дефекта металлических осколков, показало полное восстановление нижней челюсти.
Для закрепления отломков нами применялись проволочные алюминиевые шины,
накостные аппараты, шина Ванкевич с подбородочной пращой и их сочетание. Такое
разнообразие методов фиксации объясняется различными условиями, в которых
приходилось оперировать больных. При выборе методов закрепления отломков челюсти
учитывались наличие зубов на отломках нижней и верхней челюстей, величина,
локализация дефекта и возраст больного.
При дефекте в области ветви челюсти или при половинном ее вычленении с
сохранением зубов на отрезке и на верхней челюсти мы в основном использовали
проволочные алюминиевые шины (60 больных). У больных, имевших дефекты в под-
бородочном отделе, применялась преимущественно шина Ванкевич. Накостные аппараты
употреблялись только у взрослых при дефектах в области тела челюсти и при
неполноценности зубных рядов. С 15-го дня после операции у детей и с 25-го – у
взрослых проводилась функциональная нагрузка, как фактор, ускоряющий приживление
трансплантата. С этой целью уменьшалась межзубная резиновая тяга там, где были
применены проволочные алюминиевые шины. Кроме того, назначалось легкое
поколачиваиие по трансплантату или производились толчки продольно оси челюсти. Все
мероприятия сочетались с ритмичным сокращением задней группы мышц и боковыми
нерезкими движениями челюсти. Перед снятием шин или аппарата осуществлялась
рентгенологическая оценка степени приживления аутотрансплантата. Рентгеновские
снимки делались всем больным как до остеопластики, так и в послеоперационном
периоде. По снимкам, полученным до операции, мы судили о величине дефекта кости, о
положении и состоянии концов отломков, наличии или отсутствии инородных тел.
В послеоперационном периоде рентгеновские снимки производились через 15
дней, а затем перед выпиской больного из клиники. В последующем, после выписки
пациентов из клиники, рентгенографический контроль осуществлялся на протяжении от 8
месяцев до 18 лет. На первых послеоперационных рентгеновских снимках, сделанных
через 15 дней после пересадки кости, в области дефекта нижней челюсти у большинства
больных наблюдалась четкая тень трансплантата. Это свидетельствовало о сохранности
структуры и формы его, а также концов отломков челюсти. Через 30 дней после пересадки
кости контуры трансплантата определялись в большинстве случаев так же четко. Однако
тень его была менее плотной, чем через 15 дней после пересадки, и характеризовалась
некоторой порозностью структуры. Это, по-видимому, происходило за счет обеднения
трансплантата минеральными солями. На 45-й день после пересадки трансплантат в
большинстве случаев становился более четким и несколько утолщенным. И лишь в
единичных случаях не обнаруживалось отчетливых очертаний его. На 60-й день тень
трансплантата была более контурной, рельефной и с выраженной плотностью. Вообще,
чем больше времени проходило с момента пересадки кости, тем компактнее становились
на рентгенограмме тень трансплантата и четче его контуры. Костная мозоль на месте
соприкосновения трансплантата с концами отломков или отрезков челюсти определялась
хорошо и приобретала структуру костной ткани. У большинства больных уже через б
месяцев после костной пластики трансплантаты по толщине, плотности и структуре
приближались к соответствующим свойствам соседней кости, а через 10–12 месяцев,
особенно у детей и подростков, становились идентичными костной ткани челюсти. Через
2–3 года трансплантат клинически и рентгенологически не отличался от интактных
участков нижней челюсти.
Таким образом, динамические клинические и рентгенологические наблюдения
показывают, что костные аутотрансплантаты после их пересадки в дефекты нижней
челюсти лицам различного возраста претерпевают закономерные изменения в структуре и