Упрощенная HTML-версия
103
тщательно сшивались между собой кетгутом и шелком. На месте перегиба в дубликатуру
лоскута кожа рассекалась через всю ее толщу с препаровкой на 3–4 мм, но при
сохранении соединительнотканной основы. Образовавшиеся два листка кожи сшивались:
внутренний – со слизистой оболочкой десны или дна полости рта, наружный – с кожей
шеи. Предложенная нами методика операции технически проста и легко выполнима. При
ней одновременно создается воспринимающее ложе для костного трансплантата и
замещается дефект слизистой оболочки полости рта. Недостатком этой операции у
мужчин является рост волос на подвернутом участке кожи, которые приходится удалять.
Условия вторичной остеопластики при дефектах нижней челюсти были
значительно сложнее, чем условия, имевшие место у больных со свежерезекционными
дефектами. У 24 больных вторичная остеопластика была выполнена в различные сроки
после возникновения дефекта челюсти. У подавляющего большинства больных эти сроки
были не более 6–8 месяцев, и только у одной больной прошло 11 лет с момента
образования дефекта. Клиническая картина у этих больных была самой различной и
зависела от величины и локализации дефекта, степени смещения отломков, характера
повреждения челюсти и наличия рубцов. Обычно отмечалось обезображивание лица и
нарушение жевания и даже речи.
Для успешного приживления трансплантата имели важное значение такие факторы,
как состояние воспринимающего ложа, величина и локализация дефекта, размеры и
толщина трансплантата, степень инфицирования тканей и возраст больных. Важным
условием приживления трансплантата являлась правильная укладка и фиксация его к
челюсти, особенно в период наиболее активной перестройки и приживления в первые 2–3
недели у детей и 3–4 недели у взрослых.
Подготовка к операции больного, само оперативное вмешательство и ведение
послеоперационного периода у наших больных строилось с учетом указанных факторов,
влияющих на успех приживления трансплантата и тем самым на быстроту выздоровления.
Несмотря на стремление к типизации костной пластики у больных во всех возрастных
группах, мы вместе с тем старались найти наиболее рациональные в данных конкретных
условиях методы оперативного вмешательства. В ряде случаев операцию дополняли
такими мероприятиями, как применение отрезка кости в комплексе с мягкими тканями,
кожно-подкожно-фасциальный лоскут, тоннельная остеопластика при резекции верхней
челюсти и костная аутопластика при анкилозированном суставе.
У больных со злокачественными или доброкачественными опухолями, имеющими
склонность к быстрому росту, подготовка к операции проводилась в более короткие
сроки, так как промедление с операцией ухудшало клиническую картину заболевания и
течение послеоперационного периода.
При подготовке воспринимающего ложа мы столкнулись с трудностями, которые
были связаны с тем, что во время вторичной костной пластики на нижней челюсти у 13
больных пришлось иссекать рубцы между отломками, с целью правильного
сопоставления последних и обеспечения хорошего прилегания трансплантата. Кроме того,
у 16 больных при иссечении участка нижней челюсти, измененного опухолью, были
удалены и прилежащие к опухоли мягкие ткани. Таким образом, у 29 больных стенки
воспринимающего ложа представляли собой только кожу и слизистую оболочку полости
рта. У больных этой группы была успешно применена свободная аутопластика отрезком
цельного или расщепленного ребра, взятого в комплексе с окружающими мягкими
тканями. При этом костной частью трансплантата восстанавливалась непрерывность
нижней челюсти, а мягкие ткани выполняли раневую полость и являлись материалом,
устраняющим западания на лице. Это избавляло больных от подготовительных операций:
свободной пересадки жира, перемещения мягких тканей, находящихся по соседству с
дефектом, и пластику филатовским стеблем.
Известную трудность представляло наличие мелких, а иногда довольно крупных
металлических осколков в области дефекта кости и по соседству с отломками челюсти.