Упрощенная HTML-версия
быть предельно отвлечённой, обобщённой. В образе-лике «отражалась диалектика реального
и фантастического, индивидуального и типического, жизненного и богословского, а в
конечном счёте – конкретного и абстрактного», «символическое единство микрокосма и
макрокосма» 56 .
В ХII в. заметна эволюция персонального жанра в сторону некоторой светскости
образов, портретных тенденций. Например, на икону Дмитрия Солунского из Дмитрова
спроецированы идеализированные черты князя (предположительно, Всеволода Большое
Гнездо) – борца за единство русских земель. Меч на коленях князя служил намёком на его
роль судьи и защитника подданных.
______________________________________________
56 Вагнер Г.К. Указ.соч.- С.115.
В ХШ в. усилилась абстрактность (краснофонная икона «Иоанн Лествичник, Георгий
и Власий»), а в XIV в. – психологизм, рост интереса к скрытой внутренней силе образов («Св.
Акакий» Феофана Грека), к подчёркнутому «интеллектуализму» лиц (увеличение лба у
святых), что было связано с повышением интереса к личности в русском обществе. XV в.
принёс новое понимание идеального образа и человека, и божества. Стали больше цениться
гармония духа и тела, нравственная цельность. Вершиной гармонии стали образы Андрея
Рублёва (например, его человечный «Спас» из Звенигородского чина), которые не были
замкнуты сами в себе, а раскрывали свои идеальные качества в соединении с людьми.
Именно в области персонального жанра были созданы произведения на уровне высших
достижений мирового искусства.
Богородичный лирико-догматический жанр
– это особая группа внутри
персонального жанра, в произведениях которой слились три начала – историческое,
догматическое и персональное. В этом жанре раскрыта тема Богоматери с реальным (не в
медальоне) младенцем на руках, он «содержит глубочайшую догматическую тему
воплощения от Богоматери Иисуса Христа, а также тему жертвенности божественным сыном
ради спасения людей» 57 .
Глубина в понимании образов достигалась за счёт показа их взаимодействия,
богатейших внутренних символических связей, передачи богатой гаммы чувств.
Абстрактным фоном подчёркивалась надисторичность группы, а отсутствием строгой
фронтальности – взаимоотношение фигур. Сцена приобретала характер большого
художественно-философского обобщения, воплощённого догмата.
Именно догматическая сущность жертвенности божественным сыном выражена в
изводах «Умиление» ХП – нач. XIV вв., в том числе знаменитой «Владимирской
Богоматери», где скорбные глаза Марии смотрели не на младенца, а мимо него. Но в XIVв.
появились иконы (например, «Богоматерь Донская»), где мать смотрела на сына, любуясь им,
что свидетельствовало об усилении интимности земного, человеческого начала в искусстве.
По мере возвышения Москвы в XVв. излюбленным образом стала «Одигитрия» – образец
величавости, благородства и спокойствия.
______________________________________________
57 Там же. – С.117.
«Это не только мать, скорбящая о будущей жертве или упоённая материнским
счастьем, это и героическая, мудрая женщина…, которая может быть и соправительницей и
создателем больших духовных ценностей» 58 . Так всесторонне был раскрыт образ
Богоматери. В XV-XVI вв., в условиях усилившейся символизации и аллегоризации,