Упрощенная HTML-версия
85
печальным и чудовищным грузом ложатся на плечи читателей
описание сцен половых отношений с детьми. Ни до, ни после До-
стоевского никто из маститых писателей России и зарубежья не
отваживался даже касаться вопроса о растлении малолетних.
Не будем трогать «Лолиту» В. Набокова, хотя в этом, доста-
точно целомудренном романе, речь идет не о ребенке, а о девуш-
ке, вступившей в пору половой зрелости. Но даже фильм по это-
му сюжету до последнего времени был запрещён к демонстрации
во многих странах Европы и Америки.
Склонность Достоевского описывать половые переживания
детей и подростков, а также сцены растления маленьких девочек
были писателю близки и понятны. Сам Достоевский неоднократ-
но говорил о каком-то «тяжком прегрешении, лежащем на его со-
вести, подчас чувствовал себя преступником и с какой-то пора-
жающей настойчивостью обращался к безобразной теме о влече-
нии пресыщенных сладострастников к детскому телу» (В. Гросс-
ман). Достоевский не растлевал физически девочку, о которой
говорится в исповеди Ставрогина, но в помышлении, в ночных
кошмарах он и это знал. Можно ли согласиться с мнением И. Га-
рина о том, что «девочка у Достоевского – это совесть человека,
это образ самого страшного греха, это самая сильная его боль»?
Обратимся к фактам.
Однажды, когда Достоевский находился в гостях у семейства
Ковалевских (ему было тогда 43 года и он был влюблён в 20-
летнюю Анну Ковалевскую), объяснение писателя в любви к ней
случайно услышала младшая сестра Софья (в будущем великий
математик): «Он держал Анютину руку в своих и, наклонившись
к ней, говорил тем страстным порывчатым шёпотом, который я
так знала и любила. «Голубчик мой, Анна Васильевна, поймите
же, ведь я вас полюбил с первой минуты, как вас увидел…и не
дружбой я вас люблю, а страстью, всем моим существом». Часто
Достоевский забывал, что находится в обществе молоденьких ба-
рышень, и говорил нечто, приводившее их мать в ужас. Однажды
писатель стал рассказывать отрывок из своей неизданной (к сча-
стью) повести, где богатый помещик вспоминает, как после раз-
гульной ночи он изнасиловал десятилетнюю девочку. «Мать
моя, – пишет С. Ковалевская, – только руками всплеснула, когда
Достоевский это проговорил. – «Федор Михайлович! Помило-