Упрощенная HTML-версия
тута прошла успешно. Конечно, ни о какой хирургической кор-
рекции этих пороков в то время не шла речь.
Адаптацию к условиям работы в клинике я переживала до-
вольно трудно. Здесь сосредотачиваются, как правило, тяжело
больные дети, с осложнениями, с рядом сопутствующих заболе-
ваний, с неясными диагнозами. И, естественно, диагностика
наталкивается на большие трудности, так же и назначение лечеб-
ных мероприятий. Но рядом были старшие опытные врачи, со-
трудники кафедры, всегда готовые прийти на помощь. В этом
мне повезло. Эту бескорыстную помощь я высоко ценила и с сер-
дечной благодарностью вспоминаю до сих пор.
Трудно мне далось освоение лабораторного дела. Врачи-
ординаторы в то время должны были уметь делать все анализы,
необходимые для курируемых больных детей. Мне пришлось
начинать, что называется, с азов. Быстро я научилась делать ана-
лиз мочи, периферической крови, спинномозговой жидкости и
др.
На всем протяжении ординатуры и последующих этапов вра-
чебной и научной деятельности я обязана своему незабвенному
учителю – профессору Ольге Дмитриевне Соколовой-
Пономаревой.
Диагностические ошибки неизбежно бывают в жизни каждо-
го врача. Причины могут быть самыми различными, содержание,
их значимость тоже бывают разными.
На втором году ординатуры у меня был первый случай рас-
хождения клинического и патологоанатомического диагноза, и он
запомнился мне на всю жизнь.
В клинику был доставлен ребенок 2 месяцев в очень тяжелом
состоянии. Он был истощен до крайности. Основным симптомом
заболевания была рвота с первых дней жизни, повторяющаяся
несколько раз в день, связанная с приемом пищи. С первых дней
жизни отмечались запоры и неуклонное падение массы тела. Ре-
бенок пробыл в клинике короткое время, и наступил летальный
исход. После долгих раздумий и советов старших коллег я поста-
вила диагноз – пилоростеноз. После вскрытия оказалось, что ре-
бенок страдал адреногенитальным синдромом, заболеванием
врожденного характера.