Стр. 298 - 2

Упрощенная HTML-версия

298
суждениях о нем, как и те, кто внимательно исследовал его учение, в неразрывной связи с
духом той исторической эпохи.
В противоположность Расселу Генрих Якубанис (профессор кафедры философии
Киевского университета, после революции эмигрировал и стал профессором Люблинского
университета) попытался понять сущность личности Эмпедокла, которая для многих
исследователей так и осталась загадкой. Загадкой, которую пытались разгадать, считая его то
физиком, то религиозным мистиком, то метафизиком «во всех разновидностях этого типа:
материалистом, спиритуалистом, монистом, дуалистом, плюралистом и т.п., словом, всем,
чем угодно, только не самим собою». Но подобный критический прием, считает Якубанис,
отвечая до известной степени действительности при анализе философских учений нового
времени и будучи терпим при оценке многих древних систем, совершенно непригоден к
таким построениям, какое мы находим у Эмпедокла, что и подтверждается на деле всей
историей их изучения. Исключительное положение подобных синтезов в истории
человеческой мысли обусловливается двумя причинами: во-первых, совокупными
свойствами и условиями исторической эпохи, в которой зародилось и слагалось
мировоззрение мыслителя и которая в них отображается; во-вторых, и притом главным
образом, особенностями духовного склада творца учения. А для этого «нельзя
удовольствоваться тем, чтобы внешним только образом проследить ход мышления автора,
но, пользуясь всеми имеющимися в нашем распоряжении данными, необходимо поставить
себе целью охватить все содержание его личности, как живое целое, воссоздать его
духовный облик с возможно большею наглядностью, передумать, перечувствовать вместе с
ним, посмотреть его очами на всю ту сложную действительность, из которой он черпал
вдохновение для творчества, – словом, временно подчинить свое мышление его мышлению,
свои понятия и представления его понятиям и представлениям». И только после того как
установлен общий фон картины и перестает быть психологической загадкой личность
автора, Якубанис полагает возможным перейти к анализу в собственном смысле, понимая
под этим подробное обсуждение всех деталей рассматриваемого учения, сопоставление их
между собою, уяснение их психологической и логической связи и отношения. Проделав этот
путь и сгруппировав добытые указанным способом данные по соответствующим категориям,
возможно подвести итог действительному значению мыслителя, т.е., проследив воздействие
его личности и его идей на современников и на последующие поколения, определить его
активную роль в развитии человеческой мысли. В своей работе «Эмпедокл: философ, врач и
чародей. Данные для его понимания и оценки», снабженной филологическими
комментариями, Якубанис дает прозаический и стихотворный переводы отрывков из поэм
Эмпедокла «О природе» и «Очищения». Целью вступительного очерка, богатого историко-
биографическим и критическим материалом, как и, собственно, переводов с комментариями
к ним, является очень бережное, вдумчивое прочтение текстов греческого философа-врача.
Но по его признанию, «несмотря на остроумие и проницательность, попыток к
восстановлению нарушенной и затемненной для нас временем цельности системы философа,
общая картина миросозерцания продолжает оставаться невыясненной, а личность философа
– загадочной». Не соглашаясь с немецкими критиками Эмпедокла, Якубанис отстаивает
первичность мироощущения по отношению к логическим основоположениям его учения:
«Не потому Эмпедокл страдал душою, что у него сложилось безотрадное мировоззрение, а
как раз наоборот – потому у него сложилось такое мировоззрение, что он… не находил
удовлетворения в окружающей его действительности».
Существует предание, будто жители Акраганта воздвигли Эмпедоклу памятник-
колонну, на котором изобразили своего великого соотечественника с закрытым лицом. Этот
художественный замысел оказался пророческим.
Поэтическое осмысление личности-загадки, трагичной в своей сущности, дано
немецким поэтом Фридрихом Гельдерином – представлено в виде трагедии «Смерть
Эмпедокла» (1799); к этому образу обращались Ницше, Гете и Брехт. В трагедии показан