Упрощенная HTML-версия
271
чувственно, телесно, известно до всякой философии, до всякого рассуждения из
элементарного чувственного опыта. Процесс познания заключается в том, как осмыслить
вещь, воспринимаемую достаточно размыто, неопределенно-хаотически. А когда начинается
процесс определения, то приходит осознание, что вещь действительно познается,
превращается в четкое соотношение целого и частей, т.е. получается определенного рода
структура. И структура эта не просто материальная или вещественная, и не просто
идеальная, и не просто совмещение идеального и материального, а является такой
осмысленностью вещи, которая иррелевантна и к самой вещи, и к ее частям.
Основываясь на атомистической теории Демокрита (его атомы не воспринимаются
чувственным восприятием и потому являются, по утверждению самого Демокрита, чем-то
умопостигаемым), Эпикур учил, что атомы падают прямолинейно с одинаковой скоростью,
но вместе с тем имеют способность самопроизвольного отклонения, которое он понимает по
аналогии с внутренним волевым опытом. Поскольку атомам свойственна свободная воля,
они начинают описывать различные кривые, касаться друг друга, сплетаться и расплетаться
– и так возникают вещи, мир. Учение об атомной самопроизвольности служило в области
практической философии обоснованием учения о свободе воли, а в области физики было
развитием понятия атома как первопричины, не нуждающейся в качестве таковой в каком-
нибудь другом начале. Применяя принципы своей атомистической теории и исходя из
теории чувственного познания, Эпикур построил картину мира, направленную на то, чтобы
изгнать из человеческой души предрассудки и страх перед судьбой и богами. Эпикурейскому
мудрецу легко восстать против Рока: стоит только понять свое «отклонение» как
собственную свободную волю. Особенно ему не страшна смерть: «Нет ничего страшного в
жизни для того, кто интимно понял, что ничего нет страшного в лишении жизни» (Диоген).
И жизнь и смерть одинаково не страшны для мудреца: «Пока мы существуем, нет смерти;
когда смерть есть, нас более нет. Стало быть, смерти нет ни для живых, ни для мертвых. Ибо
для тех, кто существует, смерть еще не существует; а те, для кого она есть, уже более не
существуют». Пугает только ожидание смерти, но причиной этого является пустое мнение.
Отрицая идею вечной жизни, эпикуреец считает, что вечность ничего не может прибавить к
наслаждению, оставляя его ровно таким же, каким оно является в течение
непродолжительного времени. Это учение изложено в поэме Лукреция «О природе вещей»,
который описывает смерть как простое распадение атомов. Так вечно существует мир, то
возникая, то опять распадаясь на атомы, и никакого участия божества для этого не требуется.
Весомый аргумент, который автор приводит в пользу бездействия богов, – это наличие зла в
мире. Эпикур, исходя из своего общего учения о том, что ощущение не обманывает, а
обманывает разум, и о пролептическом (от греч.
prolepsis
«упреждение», в риторике
«предвосхищение возможного возражения», а также «приписывание свойства, которого не
могло быть до указанного действия») критерии истины, утверждает, что, поскольку боги
являются людям хотя бы, например, во сне, то это уже является доказательством их бытия.
Они вовсе не призраки, но самые настоящие реальности, хотя и не такие, какими их
представляет толпа. Эпикур проповедовал богопочитание, но не для того чтобы умолять о
дарах, не ради своекорыстных целей, а исключительно ради бескорыстного общения. Он
проповедует богов как блаженных существ, с блаженством которых не согласуются хлопоты,
заботы, гнев, благоволение, свойственные слабости, страхе, потребности в других.
Таково вкратце изложение основ учений стоиков и эпикурейцев (по А.Ф. Лосеву),
которые легли в основу поэмы Лукреция. Исходя из позиций учения Эпикура, изложенного в
поэме, он критикует учение стоиков, не называя имен, в отличие от восторженной оценки
Эмпедокла как «первым из первых» (1, 716), философа-врача, изложившим свое учение в
поэме «О природе». Другим источником критики выступает Анаксагор:
Анаксагора теперь мы рассмотрим «гомеомерию»,
Как ее греки зовут; а нам передать это слово
Не позволяет язык и наречия нашего скудость,