Стр. 251 - 2

251
Душа рассматривалась также как орган чувственного познания и мышления, настроений.
Разграничение души и духа не так легко, потому что обе эти сферы относятся к внутренней
жизни, хотя в христианской традиции такое разделение существует. В Евангелии от Луки
1:46 (он был врачом) оба понятия соединены в одном предложении: «Величит душа моя
Господа, и возрадовался дух мой о Боге, Спасителе моем…». Или в Послании Павла к
Евреям 4:12: «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно
проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения
сердечные».
Поэтому в следующем тексте Везалий употребляет spiritus animalis как
«животворящий, животворный дух». «Связка не менее чем сухожильные растяжения мышц,
а также органы, которыми животворный дух выводится из мозга, есть однородно устроенная
материя, наделяемая обычно названием «жила» (Везалий употребляет здесь nervus; римляне
называли этим словом белые тяжи или пластинки, цилиндрические или лентообразные, чему
соответствует слово «жила»), берущая начало от кости или хряща, лишенная почти всякой
чувствительности, твердая, но все же мягче хряща, белая и выполняющая в человеческом
организме разнообразные обязанности по скреплению, удержанию, защите и расположению
мышц.
Мышца, почитаемая орудием движения, зависящего от нашей воли, обладает от
природы многими оболочками и связками, образована переплетающимися волокнами из
мяса, чтобы в себе сокращаться, и должна приводить в действие подвижную часть тела
могуществом животворной силы, приносимой нервами из мозга, и не иначе как по
требованию органов чувств, подобно частям, которым надлежит питаться за счет орошения
венами и артериями. Между прочим, сухожилие мышцы есть некое растяжение, а также как
бы срастание волокон без вхождения мяса. Сухожилие, естественно, только тогда рождается
мышцей, когда она обладает настолько большим притяжением от начала (которое так или
иначе берет от кости, или хряща, или мембраны) до прикрепления (приводящего в действие
подвижную часть тела), что первичные волокна самой мясистой части мускулов на своем
пути не нуждаются в переплетении. Более длинные мышцы заканчиваются сухожилием,
либо круглым, либо широким и как бы перепончатым, то более коротким, то более длинным;
короткие же мышцы на всем протяжении остаются мясистыми и не переходят ни в какое
заслуживающее упоминания сухожильное растяжение. Например, перепонка, выстилая кожу
лба и наращиваясь на нее, движет ее при помощи мышечных волокон. Ведь кожа,
естественный внешний покров тела, рождает тонкую, крепко приросшую надкожицу, как бы
начало самой кожи. Изнутри же некая оболочка, огражденная кожей и прикрепленная кое-
где (как, например, на лбу) мышечными волокнами, была по виду названа мясистой; между
этой оболочкой и кожей сохраняется у человека много жира».
Мышцы Везалий обозначает не нарицательными именами, а цифрами. Цифровая
номинация была принята в анатомии еще сто лет, до Жана Риолана, который в своей
«Антропографии» дал большинству мышц частные наименования.
До Везалия трапециевидная мышца именовалась musculus cucullaris (от cucullus
monachorum «капюшоны монахов»), но Везалий отметил, что с монашеским капюшоном,
откинутым на спину, сходствует только нижняя часть мышцы. О большой круглой мышце он
пишет: «Третий мускул, происходящий от нижнего острого края лопатки, притягивает плечо
прямо к спине». «Нижний острый край лопатки» – ее подкрыльцовый край Везалий называл
costa humilior scapulae. Здесь costa – не ребро; в значении «острый край» слово
употреблялось в классической латыни. Radix brachialis Везалий именовал первый ряд костей
запястья.
В третьей главе «Об органах, служащих для питания, которое совершается
благодаря пище и питью» также детально описывается устройство пищеварительной
системы в работе ее органов. Особо Везалий уделяет внимание печени, называя ее
«мастерской кроветворения». Печень у Везалия – «природное или питающее огниво, или, как