Упрощенная HTML-версия
185
представляющим различные оттенки голубого цвета, семицветной нежной радугой, бело-
золотым солнцем, серебром луны, мерцающими звездами, землей с ее вариантами черного
цвета, спокойным пламенем огня, поражающим воображение красками растительности,
прозрачностью воды, белизной снега. Человека страшило нарушение этой гармонии,
беспокоило преобладание серо-черных тонов, сопровождающихся мраком, когда цвета
становятся неразличимы. Поэтому понятие цвета неразрывно связано с понятием света, что
подтверждается этимологически: если принять во внимание индоевропейское чередование
задненебных, то тогда возможно сближение со словом «свет», которое в древнеиндийском
(
çvētás
), авестийском (
spaēta
), древнеперсидском (
spiδra
) имело значение «белый, светлый».
Вероятно, отсюда попало древнеиндийское
kētúş
«ясность» в праславянский –
kvisti
«мерцать, блестеть; заставлять мерцать».
В Индии один из императоров династии Моголов соорудил фонтаны семи
уровней. Воды, ниспадающие на следующий уровень, протекая через специальные каналы,
меняли свою окраску, проходя через все цвета спектра. В «Меноне» платоновский Сократ
описал цвет как «истечение формы, соизмеримое с видом и ощущением». Платон
неоднократно упоминал цвета в связи с их Божественным происхождением. В «Филебе» он
соотносил цвет с абсолютно прекрасным. Это дало ему основание говорить об отвлеченном,
абстрактном характере цветов, которые описывают некие идеи, типа «божественности
синего, мужественности красного или женственности желтого цвета». Эти идеи выступали в
виде символов в различных религиозно-философских доктринах. Например, голубой цвет в
Египте выражал идею бессмертия души, устремленной в небеса. Белый цвет в некоторых
доктринах являлся символом света, видимости, победы, чистоты и святости. Черный цвет
символизировал тайну.
Геродот в первой книге своей «Истории» упоминает мидийский город Акбатану,
окружающие кольца стен которого были окрашены в разные цвета, соответствующие семи
планетам, согласно знаниям мидийских магов (см. Приложение). Первое кольцо стен –
белый цвет; второе – черный; третье – желто-красный; четвертое – темно-синий; пятое –
сандараковый (оранжево-красный; от сандарак «мышьяк»), шестое – посеребренный;
седьмое – позолоченный.
Восприятие цвета основано на эмоциональных ощущениях, которые человек
стремился облечь в форму эстетического учения, трактующего прекрасное. Ощущения от
окружающего мира человек стал изображать посредством красок, приготовленных из
минералов и растений. Специалистами обнаружено, что на протяжении обозримой истории
человеческого духа весьма близкие и цветовые, и чувственные образы воспроизводились в
аналогичных хроматических представлениях независимо от времени и (или)
географического местонахождения. Цвета использовались для передачи определенного
эмоционального состояния, что позволяло провести соотношение между метафизическим
«языком искусства» и хроматическим «смыслом цвета».
В Древнем Египте доминировала пластика и архитектура (форма), поэтому цвет
рельефно выделял силуэтные формы, обнаруживая «стильную грацию» изображений (людей,
животных). Изображение природы ограничивалось условными и очень сжатыми намеками.
Египетское искусство полно схематизма и совершенным игнорированием иллюзий (лат.
illusio:
1) осмеивание, насмешка; 2) ирония; 3) заблуждение, обман) в отличие от греческого,
колыбелью которого считается доисторическое искусство Крита и Спарты, привнесенное из
Малой Азии и Египта.
Историк мировой живописи А.Н. Бенуа отмечает иное понимание природы в
отличие от культуры Египта и Ассирии: как бы «свысока», как виртуоз и импровизатор, с
некоторой иллюзорностью. Художественный вкус эллинистического искусства, одним из
центров которого была Александрия, выражался в «реализме, доходившего до
преследования иллюзии, игривую грацию и остроумную изобретательность, нередко
впадавшую в вычурность. Искание иллюзии доходило у поздних греков (греческой нужно