168
В «Шестодневе» Иоанна Болгарского (Х в.), который переписывался на Руси до
XVIII века, при описании рта упомянуты верхняя и нижняя губа, соответственно «ус» и
«брада»; твердое небо, например, автор ассоциирует с «твердью небесной», обителью Бога;
твердое небо называлось также «горница», «палата» (от лат.
palatum
), «небесник». Язык
медицины зафиксировал также греческое название твердого неба –
uramos,
связанное с
патриархальным мифом об Уране, получившем официальное признание в рамках
олимпийской религиозной системы. Уран, чье имя стало обозначать «небо», занял
положение первоотца; его идентифицировали с Варуной, принадлежавшим к мужской
триаде арийских божеств.
Символизм подобного рода характерен и для римско-католических средневековых
энциклопедий, в которых сведения по анатомии сопровождались комментариями к биб-
лейским текстам и назидательными историями. Так, например, автор «Этимологии» Исидор
Севильский (ок. 560-636 г.), говоря о телесном образе человека, видит на нем отпечаток
латинских слов
Homo Dei
(«Человек Бога»). Эти слова можно было прочесть на лице
следующим образом. Два глаза обозначают две буквы «
о
». Брови и помещенный между
ними нос дают очертание буквы «
m
». Поскольку латинское
Н
– не настоящая буква, а только
придыхание, она не имеет на лице явного отпечатка. С другой стороны, она символизирует
одушевление человека Богом, который «вдохнул» душу в свое творение, и поэтому должна
стоять первой. Так получается слово
homo
. Далее – ухо имеет форму буквы
D
, ноздри с их
перегородкой, если смотреть на них в поперечном направлении, образуют «
е
», рот также в
поперечном направлении имеет форму «
i
». Упоминание о божественных словах,
начертанных на лице человека, позже встречается во многих средневековых энциклопедиях.
Интересно сопоставить эту символику с рассуждениями о физическом и духовном теле
человека в «Книге о святой Троице» московского священника Ермолая, в монашестве
Еразма, жившего в Москве в первой половине XVI столетия. Анатомические представления
он использует для иллюстрации догмата о троичности. Приведем несколько примеров.
«Бесплотная» часть человека «тривещна»: «первое ум, второе слово, третье душа». В
физическом отношении человек также «тричастен есть»: все тело делится на три части:
голову, туловище и конечности. Голова состоит из лба, верхней и нижней челюсти, рука —
из мышцы, локтя и длани, длань – из «трехчленовенных» пальцев. Даже в случае видимого
несоответствия тричастности недостающая часть добавляется из «невидимых умных». Так, к
двум глазам добавлено «невидимое умное око», к двум ушам – третье, «душевное».
Примечание 35.
В «Гиппократовом сборнике» (см. Приложение) представлен
трактат «О железах», авторство которого приписывается книдской школе. В трактате дана
систематическая сводка того, что греческая медицина знала о железах: «Относительно
общего устройства желез дело обстоит таким образом: они по природе губчатые, редкие и
жирные; это не мясо, подобное остальному телу, ни нечто другое, похожее на тело, но они
рыхлы и имеют многочисленные вены; если ты их разрежешь, истечение крови обильно; вид
их белый, как слизь; на ощупь они подобны шерсти. Если ты их раздавишь пальцами,
употребляя много силы, то железа выделяет маслянистую жидкость, и она даже
раздробляется и исчезает… Более многочисленные и большие железы находятся внутри тела
в своих углублениях, суставах и повсюду в остальных местах, где есть влага, точно так же,
как в богатых кровью местах. Одни существуют для того, чтобы, получая поток, идущий
сверху в их углубление, притягивать его к себе, другие – чтобы, собирая влагу,
происшедшую в суставах вследствие трудов, вытягивать излишек, который посылают
суставы. Таким образом, нет совершенного разлития влаги в теле, ибо если внезапно
образуется какой-нибудь приток, то из этого не происходит последующего разлития, так как
и малое и многое поглощается железами. Таким образом, железы, пользуясь выгодой
вследствие изобильной влаги остального тела, находят в ней пищу, им подобающую».
Главное в этом трактате не столько анатомия, сколько физиология и патология: выяснение