Упрощенная HTML-версия
К НАПЕЧАТАННОМУ НА ПРЕДЫДУЩИХ СТРАНИЦАХ
Поначалу казалось, что прокомментировать содержание письма из мест лишения
свободы и дать оценку изложенным в нем фактам и обстоятельствам, случившимся и
возникшим вокруг его автора, человека, уважаемого в медицине, и, как мы уже знаем,
осужденного, отбывавшего наказание и, увы, скончавшегося (погибшего?) перед самым
освобождением, будет совсем не сложно. Тем более, что эти факты и обстоятельства
случились в отнюдь не сталинское время, когда достаточно было доноса, чтобы упрятать
человека за решетку, а в наше, пред- перестроечное, всего-то через год с небольшим
затрубит горбачевское время, в которое все начнут уповать на Закон и Справедливость в
отношении тех, «кто честно жить не хочет». Вспомним нашумевшие уголовные дела в
отношении директора Елисеевского магазина в Москве, так называемое «рыбное дело» или
«узбекское», которое вели следователи прокуратуры Гдлян и Иванов. Или, наконец, дело
министра внутренних дел СССР Чурбанова. Это то, что было на слуху, тиражировалось
через прессу, в газетах и журналах, особенно выходивших многомиллионными тиражами,
таких как «Аргументы и факты» и «Огонек». Видимо, не отставали в борьбе за Закон и
Справедливость и на огромных пространствах Советского Союза – в районных, городских и
областных прокуратурах. Проще простого было посадить человека за украденную у соседа
курицу, угнанный автомобиль и т.д. – преступления очевидные, абсолютно доказываемые, не
вызывающие в обществе массового возбуждения, поскольку преступившие закон –
представители многомиллионного трудящегося люда, единички от общей массы. Невелика
потеря… Да и сама масса воспринимала приговор суда как справедливое наказание за
преступление. Не воруй! Куда сложнее было доказать вину чиновника, в пользовании и
распоряжении которого находилась государственная собственность. В обществе что-то
произошло! Правоохранительным органам как бы разрешили (никто и не запрещал!) трогать
ранее неприкасаемых, вскрывать язвы теневой экономики и выводить на чистую воду лиц,
связанных с ней взяточничеством и коррупцией. Тогда абсолютному большинству честных
людей казалось, что общество себя очищает, чтобы широкой дорогой идти в светлое
будущее коммунизма. Сейчас понятно, что именно тогда начинался раскручиваться маховик,
направляемый на разрушение государственных структур, в том числе и через громкие
уголовные дела, чтобы через разрушение торить дорогу в капитализм, поначалу, –
бандитский (и какое-то число людей об этом не просто знало, а действовало вполне
определенно!). При всем при этом, составы преступлений громких дел с точки зрения
тогдашнего уголовного законодательства фактически имели место и юридически
доказывались. Другое дело, что это все подавалось с разрушающей помпой! Это заражало и
следователей в территориальных прокуратурах – раскрыть что-нибудь такое – эдакое…
Соответствующие уголовные дела возбуждались и в Омске – против публичных
людей – руководителей тех или иных предприятий и доводились до суда и до его
приговоров. И, как свидетельствуют работники прокуратуры, занимавшие самые разные
руководящие места в своих структурах, о «телефонном праве» они слышали со всех сторон,
но в их конкретной работе не было и случая, чтобы говорить вполне определенно. И тем, кто
мне это утверждал, я верю.
Видимо, одним из первых таких «громких» дел в Омске было уголовное дело, в связи
с «должностным преступлением, связанным с вымогательством», совершение которого,
согласно письму, приписано его автору, отбывающему наказание Николаю Курбатову, ранее
заведовавшему кафедрой медицинского института, авторитетному доктору.
Прочитав письмо, я пришел к выводу, что не смогу исполнить намерения в
предполагаемой мере, согласно контексту просьбы.
Во-первых, время, в которое состоялось событие, напоминавшее преступление и
требовавшее доказательства наличия или отсутствия его состава, было, как говорится,
нашим, не репрессивным:
человека
нельзя было посадить просто так, ни за что.
Об этом