Упрощенная HTML-версия
В приговоре, характеризуя мою «целенаправленность», приводятся слова, которые не
говорились ни мною, ни даже Дмитриенко (что давал 100 руб.). Шла явная фабрикация
обвинения. И идя этим путём, следствие (такой есть следователь по особо важным делам
Горпрокуратуры Тараданов) приписал мне (уже через 2 м-ца после начала следствия) вдруг
вторую взятку в виде 2-х книг от больной Горбуновой, записав при этом «получение
вознаграждения за помещение вне очереди в специализированное отделение больной с
общим заболеванием». При этом следователь прямо, по-солдатски, написал, что она впервые
пришла ко мне в январе и, узнав, что я люблю книги, предложила мне их в качестве взятки за
помещение в больницу, суд же прямо так не утверждает «впервые», но смысл остаётся тот
же.
Вы будете с недоверием читать дальше, но это истинная правда, что вот это
определение причин дачи книг в суде вообще не разбиралось! Об этом не было сказано ни
слова!
Откуда оно родилось?! Неведомо. Там было лишь то, что я рассказал – каким образом
получил книги, а Горбунова – как она мне их вручила. И всё. В очередь, или внеочередь,
правильно или неправильно она была госпитализирована в это отделение, никак не
оговаривалось! Вот представьте себе – можно ли у нас так? Оказывается очень даже можно!
А это были мои приятели. Семья. Инвалиды ΙΙ группы оба. Более 6 лет они
наблюдались в профотделении, она была моей тематической больной. Установлено что
лежала всего 4 раза в отделении. Муж её, умер в ноябре 1983 года, а в августе он, зная, что у
него рак легких, пришёл ко мне, как он сказал «прощаться» и просил не оставлять без
помощи жену. Она ко мне пришла в январе 1984, я её посмотрел, была в тяжёлом состоянии,
предложил вновь полечиться, и Л.П. Захарова ей назначила день 29 января, а потом (я даже и
не знал) положила её 24 января, увидел я её уже где то в начале февраля. На 23 февраля она
пришла ко мне и подарила 3-х томник «блокады», сказав, что это от неё и от мужа, который
перед смертью ей сказал, что пока сыны не пропили оставшуюся библиотеку, отдай её Н.П.,
если он не возьмёт, отдать больнице – пусть добрые люди пользуются.
Так вот Горбунова показывала в суде. А выписавшись 3–го марта, 5–го марта она
принесла ещё книгу, которую я положил в шкаф, её при аресте увидел следователь, а на его
вопрос, что это за книга, я сказал что это мне подарили. Вот как я сам себе «устроил» вторую
взятку. В суде, правда словами Г., было выяснено, что в профотделении лежали и
соматические, и что на этот счёт был разрешение Горздравотдела. Но в приговоре записали
совсем обратное.
Какова же причина и факт получения 100 рублей?
Уважаемый профессор! Нет, не клянусь я Вам, но говорю правду следующую. 12–го
он впервые между консультацией, что я проводил в этот день, зашёл ко мне, сел на стул у
дверей и вновь стал жаловаться на смертельную боль «между лопаток». Я, стоя перед ним,
спросил: «Не делали ли ему снимок позвоночника», – предполагая остеохондроз. Нет, не
делали. Я ему сказал, что вот 13-14 мне будет некогда, а в четверг, 15–го приходите, сделаем
снимок и со словами (которые и сейчас у меня ярко звучат в ушах, и которые, я, конечно же,
не забуду до самой смерти): «Спасибо Вам Н.П., в четверг я обязательно приду. Вот Вам на
«коньяк». Сунул мне конверт в халат и быстро открыл дверь, там стояла врач Савченко,
которая попросила войти. И уже сидя за столом, я стал ощущать, что что-то произошло
нехорошее, надо 15–го ему этот конверт вернуть с выговором, подумал при этом, что вот на
что способен страдающий нервозный больной. Врач ушла. Зашли УБХСС. Вот и всё.
Говорят мне, надо было бы его схватить за руки. Можно ли в той ситуации было так
сделать? Не знаю. Тысячу раз задаю я себе этот вопрос. Думаю, что даже если бы я в то
время находился в хорошем состоянии, то и тогда бы я не успел сообразить, ибо мне всю
жизнь приходилось всё додумывать на потом. А тогда я находился в крайне плохом
состоянии. В это же время сын оставил институт. Я не видел выхода – что же мне с ним и как
делать. И, видимо Вы знаете, тяжеленный конфликт шёл у меня на работе. Всё это меня