Упрощенная HTML-версия
Не трудно заметить, что все те трактовки нравственного закона, которые приводит Кант,
проникнуты пафосом буржуазной эпохи с ее проповедью свободы и автономии личности. В одном
случае нравственную максиму он выражает формулой: человек для человека должен быть только
целью, но не средством. В другом случае Кант дает формулировку: «Поступай так, чтобы максима
твоего поведения на основе твоей воли могла стать общим естественным законом». В третьем случае
речь идет о совпадении индивидуальной воли с основой всеобщего законодательства. Везде, как мы
видим, сутью нравственного закона оказывается буржуазный идеал свободы и равенства.
Итак, в погоне за выгодой, по мнению Канта, человек совершенствует свои таланты и
изобретательность и в результате выходит из грубого животного состояния. Такие таланты и
способности человека Кант называет «культурой умения». Но от «культуры умения» нужно перейти
к «культуре воспитания», когда люди научатся обуздывать страсти и ограничивать себя при помощи
нравственного закона. И именно это высшее нравственное состояние человечества Кант именует
«моральностью», а иногда просто «культурой».
Принцип историзма, соединимый с открытием Канта, позволил в начале XIX века
представителям классической немецкой философии – Фихте и Гегелю построить модели эволюции
универсума как творческого развития духа. Данные модели можно смело считать
культурологическими. Особенно «Феноменологию Духа» Гегеля. Таким образом, классическая
модель культуры предполагает ясно выраженный гуманистический идеал, согласно которому
культура неотделима от разума и свободы воли человека. Такой видели культуру в европейской
философии от Гердера до Гегеля.
Одновременно подспудное становление культурологии происходит и в других течениях
европейской мысли. В частности, в историософии позднего немецкого просвещения (Гаман, Гете,
Шиллер), в панэстетизме немецкого романтизма (Новалис, Ф. Шлегель, А. Мюллер – автор термина
«культурофилософия»), во французской политической мысли, обе ветви которой - консервативная и
революционная - оперировали культурологическими мифологемами. Отметим также и российский
спор западников и славянофилов, сделавший актуальным анализ явлений культуры, т.к. сама по себе
история в этом случае казалась уже недостаточной.
Следующий шаг гуманитарная мысль делает во второй половине XIX века. Появилось два
доминирующих направления, каждое из которых шло своим путем к созданию науки –
культурологии. 1.Сторонники философии жизни ориентировались на понимающее вживание в
неповторимые единичные явления. 2. Представители позитивнонаучного подхода выработали
установку на отказ от метафизики в пользу эмпирического исследования конкретных феноменов и их
казуальных связей.
Представители философии жизни исходили из понимания «жизни» как некой интуитивно
постигаемой органической целостности и творческой динамики бытия. В различных вариантах этого
течения «жизнь» истолковывается то как естественноорганическое начало в противоположность
механически-рассудочному, то есть формам культуры (Ф. Ницше, Л. Клагес, Т. Лессинг, Л.
Фробениус и др.), то как космическая сила, создающая новые формы («жизненный порыв» А.
Бергсона), то как исторический процесс, реализующийся в неповторимых индивидуальных образах
культуры (В. Дильтей, Г. Зиммель), которая противопоставляется механической «цивилизации» (О.
Шпенглер).
Большое значение для становления культурологии имело учение ведущего представителя
школы жизни Вильгельма Дильтея (1833-1911). Он разработал теорию о «понимании» как
методологической основе гуманитарных наук, в отличие от «объяснения» в естественных
науках.«Понимание», по мысли Дильтея, есть целостное душевно-духовное переживание,
интуитивное постижение явлений культуры. Он же является основоположником философской
герменевтики – искусства толкования текстов (классической древности, Библии и т. п.), учения о
принципах их интерпретации.
В терминах философии жизни раскрывает понятие «культура» Георг Зиммель (1858 – 1918).
Согласно его построениям, жизнь как первичная реальность (до всякой дифференциации,
усложнения) в определённый момент начинает самоограничиваться через исходящие от неё же
формы – формы культуры. Когда эти формы обретают самостоятельность, они вступают в
противоречие с жизнью. Более того, когда формы культуры «отвердевают», они препятствуют
потоку жизни, который в этом случае сметает их со своего пути, санкционируя новые формы