Упрощенная HTML-версия
авторитарны. Жанр давал основное представление о духовной возвышенности, надчеловечности
божества. В зависимости от предназначения образа его трактовка могла либо приближаться к
воспроизведению идеала человека данной эпохи, либо быть предельно отвлечённой, обобщённой. В
образе-лике «отражалась диалектика реального и фантастического, индивидуального и типического,
жизненного и богословского, а в конечном счёте – конкретного и абстрактного», «символическое
единство микрокосма и макрокосма»[24].
В ХII в. заметна эволюция персонального жанра в сторону некоторой светскости образов,
портретных тенденций. Например, на икону Дмитрия Солунского из Дмитрова спроецированы
идеализированные черты князя (предположительно, Всеволода Большое Гнездо) – борца за единство
русских земель. Меч на коленях князя служил намёком на его роль судьи и защитника подданных.
В ХIII в. усилилась абстрактность (краснофонная икона «Иоанн Лествичник, Георгий и
Власий»), а в XIV в. – психологизм, рост интереса к скрытой внутренней силе образов («Св. Акакий»
Феофана Грека), к подчёркнутому «интеллектуализму» лиц (увеличение лба у святых), что было
связано с повышением интереса к личности в русском обществе. XV в. принёс новое понимание
идеального образа и человека, и божества. Стали больше цениться гармония духа и тела,
нравственная цельность. Вершиной гармонии стали образы Андрея Рублёва (например, его
человечный «Спас» из Звенигородского чина), которые не были замкнуты сами в себе, а раскрывали
свои идеальные качества в соединении с людьми. Именно в области персонального жанра были
созданы произведения на уровне высших достижений мирового искусства.
Богородичный лирико-догматический жанр – это особая группа внутри персонального жанра, в
произведениях которой слились три начала – историческое, догматическое и персональное. В этом
жанре раскрыта тема Богоматери с реальным (не в медальоне) младенцем на руках, он «содержит
глубочайшую догматическую тему воплощения от Богоматери Иисуса Христа, а также тему
жертвенности божественным сыном ради спасения людей»[25].
Глубина в понимании образов достигалась за счёт показа их взаимодействия, богатейших
внутренних символических связей, передачи богатой гаммы чувств. Абстрактным фоном
подчёркивалась надисторичность группы, а отсутствием строгой фронтальности – взаимоотношение
фигур. Сцена приобретала характер большого художественно-философского обобщения,
воплощённого догмата.
Именно догматическая сущность жертвенности божественным сыном выражена в изводах
«Умиление» ХII – начале XIV вв., в том числе знаменитой «Владимирской Богоматери», где
скорбные глаза Марии смотрели не на младенца, а мимо него. Но в XIVв. появились иконы
(например, «Богоматерь Донская»), где мать смотрела на сына, любуясь им, что свидетельствовало
об усилении интимности земного, человеческого начала в искусстве. По мере возвышения Москвы в
XVв. излюбленным образом стала «Одигитрия» – образец величавости, благородства и спокойствия.
«Это не только мать, скорбящая о будущей жертве или упоённая материнским счастьем, это и
героическая, мудрая женщина…, которая может быть и соправительницей и создателем больших
духовных ценностей»[26]. Так всесторонне был раскрыт образ Богоматери. В XV-XVI вв., в условиях
усилившейся символизации и аллегоризации, появились новые изводы «Богоматерь Гора
нерукосечная» и «Богоматерь Неопалимая купина». События с земли переносились в космическую
сферу с абстрактным пространством.
Житийный жанр появился в русском искусстве в ХII в. в связи с расширением интереса к
образу святого. В нём соединились персональный и легендарно-исторический жанры. В среднике
иконы изображался святой, а на полях, по периметру, в небольших клеймах – сцены его жития.
Главное в этих произведениях – их назидательный характер. В них также выражалась надежда на
помощь и заступничество. Большую роль в создании необходимого впечатления играли клейма. Их
писали по канонам легендарно-исторического жанра, что придавало им большую выразительность.
Через чёткую композицию и семантику цвета раскрывались глубина этического содержания, деяния
или мученичество героя, выражение различных чувств: любви, дружбы, умиления, скорби, тихой
сосредоточенности.
Клейма составляли единое художественное целое со средником. Хотя изображение самого
средника отличалось многообразием, он никогда не был замкнут сам в себе. Наиболее архаичные
византийские образы святых были отрешёнными, «надмирными». Образы же русских святых весьма
конкретно представляли тип русского человека. Фигуры чаще изображали фронтально стоящими,
внешне они выглядели статичными, но были наделены духовной динамикой. Средник мог также