Упрощенная HTML-версия
6
новация кантовской философии и этики в частности, по сравнению с этикой английских философов-
эмпириков, у которых нравственное чувство – это естественное чувство человека.
Таким образом, Кант проводит
границу между произволом и свободой
. И свобода, по
Канту, состоит в том, что человек не просто слепо потакает своим желаниям, а способен их
ограничивать, придавая своим потребностям культурную форму. А это значит, что
в «классической
модели» культуры, начиная с Канта, культура противостоит натуре, т.е. природе, как умение
подчинить себе эту самую натуру
. Тем самым, подлинная культура, в соответствии с логикой
Канта, вырастает из умения управлять, прежде всего, своей натурой, т.е. стихией своих физических и
психических состояний, своих желаний, а не только стихией природных сил. И такое самообладание
возможно там, где поступают со знанием дела. Но знание нравственного закона, без которого
невозможна культура, по мнению Канта, особого рода.
Почти каждый из нас сталкивается в своей жизни с такими ситуациями, когда доводы
«чистого» разума почему-то нас никак не убеждают. Чаще всего это случаи, когда дело касается
наших нравственных и идеологических установок. Возникает подозрение, что эти установки
продиктованы не разумом, а чем-то иным. В поэтической речи это часто называют «чувством»,
«сердцем», «душой» и противопоставляют «холодному» рассудку. И в таком подходе к делу есть
своя правда, поскольку
нравственный поступок продиктован не расчетом, а неким
нравственным внутренним чувством.
Но нравственное чувство, доказывает Кант, полемизируя с
этикой утилитаризма,
это не просто склонность к добру, непосредственный порыв милосердия и
сострадания
. Наоборот, к милосердию Кант относился резко отрицательно, полагая, что оно
формирует в человеке иждивенчество, то есть унижает его и лишает инициативы. В качестве
единственного внутреннего мотива нравственного поведения
он признает в своей «Критике
практического разума»
только долг
как нечто безусловное и самодостаточное. В одной из поздних
работ «Религия в пределах только разума» Кант отмечает, что упование на загробное воздаяние и
справедливого устроителя мира искажает чистоту морального мотива. Ведь нравственный долг не
предполагает никаких дополнительных желаний и надежд.
Не трудно заметить, что все те трактовки нравственного закона, которые приводит Кант,
проникнуты пафосом буржуазной эпохи с ее проповедью свободы и автономии личности
. В
одном случае нравственную максиму он выражает формулой: человек для человека должен быть
только целью, но не средством. В другом случае Кант дает формулировку: «Поступай так, чтобы
максима твоего поведения на основе твоей воли могла стать общим естественным законом». В
третьем случае речь идет о совпадении индивидуальной воли с основой всеобщего законодательства.
Везде, как мы видим, сутью нравственного закона оказывается буржуазный идеал свободы и
равенства.
Итак, в погоне за выгодой, по мнению Канта, человек совершенствует свои таланты и
изобретательность и в результате выходит из грубого животного состояния. Такие таланты и
способности человека Кант называет
«культурой умения»
. Но от «культуры умения» нужно перейти
к
«культуре воспитания»
, когда люди научатся обуздывать страсти и ограничивать себя при
помощи нравственного закона. И именно это высшее нравственное состояние человечества Кант
именует
«моральностью»
, а иногда просто
«культурой»
.
Принцип историзма, соединимый с открытием Канта, позволил в начале XIX века
представителям классической немецкой философии –
Фихте
и
Гегелю
построить
модели эволюции
универсума как творческого развития духа
. Данные модели можно смело считать
культурологическими. Особенно «Феноменологию Духа» Гегеля. Таким образом, классическая
модель культуры предполагает ясно выраженный гуманистический идеал, согласно которому
культура неотделима от разума и свободы воли человека. Такой видели культуру в европейской
философии от Гердера до Гегеля.
Одновременно подспудное становление культурологии происходит и в других течениях
европейской мысли. В частности, в историософии
позднего немецкого просвещения
(Гаман, Гете,
Шиллер), в
панэстетизме немецкого романтизма
(Новалис, Ф. Шлегель, А. Мюллер – автор
термина «культурофилософия»), во
французской политической мысли
, обе ветви которой -
консервативная и революционная - оперировали культурологическими мифологемами. Отметим