Упрощенная HTML-версия
180
Первая воплощена в тревожном, огненном колорите картины в шатающихся стенах
зданий, низвергающихся статуях, в сбесившихся от ужаса конях и, наконец, в прекрасной фигуре
убитой женщины, сброшенной с колесницы и распростертой на мостовой. Ее неподвижность резко
контрастирует с бегущими людьми, стремящимися покинуть гибнущий город. В их группах таится
главная мысль художника, главная цель — изобразить чувства и поведение людей перед лицом
гибели.
В «Последнем дне Помпеи» каждая группа имеет свое содержание, вытекающее из
общего содержания картины. Мать стремится укрыть детей. Сыновья спасают старика отца, несут
его на плечах. Жених уносит бесчувственную невесту. В лицах и фигурах Брюллов создал красоту
столь совершенную, что она оказывается более действенной, нежели зрелище всеобщего страдания и
гибели. Каждая фигура возведена в пластически цельный образ. Художник украсил их всем, что
может дать живопись: их одежды ложатся прекрасным и складками, цвет тканей — плотный,
насыщенный, теплые и холодные рефлексы от зарева и молний оживляют тела, бледные,
сверкающие, как мрамор. Натиск стихий выявляет необычайную душевную, пластическую и
живописную красоту.
Линия парадного портрета в творчестве Брюллова нашла выражение в
портрете
знаменитой светской красавицы графини Ю. П. Самойловой с воспитанницей Амацилией
.
Художник писал ее неоднократно. Во всех этих портретах чувствуется увлечение художника
красотой модели, но в том, где она изображена удаляющейся с бала, художник дал ее образу и не
менее ясное психологическое истолкование. Горделивая осанка женщины, взгляд, устремленный
поверх толпы, воспринимаются как вызов, брошенный обществу. Гармония локальных цветов здесь
изумительна. Краски, переливаясь блеском самоцветов, выражают роскошь драгоценных материй.
Фантастический маскарадный костюм поражает красотой.
Красная драпировка и насыщенные тона тканей маскарадного платья оттеняют
пластическую красоту лица, обнаженных плеч и особенно руки, спокойно держащей маску.
Но подлинным шедевром, вершиной мастерства является
автопортрет
, написанный
вовремя болезни. Он как бы подводит итог всему созданному и перечувствованному Брюлловым.
Портрет написан с увлекающим зрителя творческим подъемом, с несравненным мастерством и
свидетельствует о том, какой могучей творческой энергией обладал, несмотря на болезненное
состояние, художник и каких вершин достиг он в овладении всеми элементами живописи. В
автопортрете есть чувство физической усталости, явны следы болезни: утомленные веки, кисть руки,
бессильно повисшая, словно истаявшая до костей, говорят о физическом недуге. Голова устало
покоится на красной подушке – этот цвет образует колористическую доминанту, это постоянный, не
изменяющийся в оттенке, излюбленный Брюлловым цвет, присутствующий почти во всех его
работах, цвет, который кажется выражением его творческого темперамента. В исхудалом лице в
большей степени выражено страдание нравственное, чем физическое. Внимательный, все
понимающий взгляд художника устремлен на зрителя.
Совсем по-другому складывалась судьба другого великого живописца эпохи
Александра
Андреевича Иванова
(1806-1858). Он не был любимцем высшего света, вел жизнь наполненную
работой, много сил отдавал изучению философии и истории религии. Главным его произведением, к
которому шел всю жизнь, была картина
«Явление Христа народу»
. Созданию этого
монументального полотна он посвятил двадцать лет: 1837─1857 гг. Современники считали его
непрактичным мечтателем: он не хотел отвлекаться от своей большой картины и писать для
заработка популярные бытовые сценки. В процессе работы над картиной было создано огромное
количество набросков и эскизов, имеющих самостоятельную художественную ценность.
Замысел композиции «Явление Христа народу» возник у Иванова в середине 30-х гг.
Посылая эскиз отцу в Петербург, художник сопроводил его подробным описанием, по которому
можно узнать героев будущей картины: учеников, окружающих Иоанна Крестителя и готовых
последовать за Христом; выходящих из воды людей, которые спешат увидеть Мессию; юношу, уже
принявшего крещение и смотрящего на Христа; группу левитов и фарисеев. Уже тогда Иванов
задумал изобразить Христа в отдалении от других персонажей. «Иисус должен быть один
совершенно», — подчёркивал он. В 1837 г. художник начал работать на холсте размером почти семь