Упрощенная HTML-версия
24
Алхимики именовались так по аналогии с жрецами Древнего Египта, которые владели
знаниями в области превращения веществ.
Один из французских востоковедов восторженно писал об Авиценне, считая его «…
одним из величайших гениев и энциклопедистов, которые когда-либо существовали на
земле…Одни только названия его трудов свидетельствуют о необычной научной
плодовитости. Если учесть, что он прожил всего пятьдесят восемь лет, что ему пришлось
много странствовать и скрываться, и что он при этом не лишал себя и земных радостей, то
трудно понять, какими образом ему удалось найти время для подобной работы…После
смерти Авиценна приобрел такой огромный авторитет, что, начиная с XII века, при
изучении философии и медицины его труды стали предпочитать трудам его
предшественников. Его труды приобрели известность даже в школах Европы». Арабская
литература отмечает десять сочинений Авиценны по астрономии, естественным наукам и
алхимии.
Реконструкцией терминов античного происхождения занимается этимология (от греч.
etymon
истина +
logos
слово, учение), с опорой на фонетические законы и грамматическое
строение слов и принципов словообразования. Именно она дает знание об истинности
термина, определяя тем самым, адекватность его употребления. Словарный состав
современной медицинской терминологии является этимологически весьма сложным. Его
сложный характер обусловлен исторически, т.к. отражает жизнь, быт, окружающую
среду, верования людей, живших за десятки столетий до нас. Но поскольку
общечеловеческие понятия остаются неизменными, поэтому размышляя над термином,
его истоками, раскрывающимися также через связь с другими дисциплинами (историей
фармации, философией, химией и пр.) есть возможность познать суть фармацевтической
науки.
Но при этом необходимо помнить, что «если бы даже в совершенстве знал свой родной
язык, да еще, сверх того, латинский, греческий, еврейский и другие, да хотя бы даже все
языки мира, все-таки, если тебе не достает понимания вещей, которые лежат в основе
слов, ты бы был не более как попугай, а вовсе не мудрец» (Ян Амос Коменский)