Упрощенная HTML-версия
педагогических кадров, за подготовку высококвалифицированных врачей…). Видимо план по
критике и самокритике был выполнен, а впереди ожидал сезон нового обострения, который
вылился в «Дело врачей».
* * *
 ïîñëåâîåííîé èñòîðèè æèçíè èíñòèòóòà áûëè ñòðàíèöû, õàðàêòåðíûå äëÿ âñåé
ñòðàíû: áîðüáà ñ âèðõîâèàíñòâîì è ìåíäåëèçìîì, êðèòèêà êëåòî÷íîé òåîðèè ñ ïîçèöèè Î.Á.
Ëåïåøèíñêîé, áîðüáà ñ ãåíåòèêàìè â ñîäðóæåñòâå ñ íàðîäíûì àêàäåìèêîì Ëûñåíêî,
îòñòàèâàíèå èäåé êëàññîâîñòè íàóêè, ïîèñê ñòîðîííèêîâ Âèðõîâà è Ìåíäåëÿ, ðåâèçèîíèñòîâ
è òîìó ïîäîáíûå âèäû «äåÿòåëüíîñòè», â òîì ÷èñëå – áîðüáà ñ êîñìîïîëèòèçìîì. Âñå ýòî áûëî
áîëåçíåííûì äëÿ íàñòîÿùèõ ó÷åíûõ è ïåäàãîãîâ. Ïðèõîäèëîñü îòðåêàòüñÿ îò îäíèõ èäåé èëè
ñòàðàòåëüíî ñêðûâàòü ñâîè èñòèííûå âçãëÿäû.
Борьба с космополитизмом коснулась и Омского медицинского института. Старожилы
института помнят, как в этот период секретарь Омского обкома КПСС И.К. Лебедев на одном
из совещаний спросил ректора института, профессора Р.М. Ахрем-Ахремовича о том, что
«немного ли в вашем институте евреев?». Раймонд Михайлович был смущен такой
постановкой вопроса. Всю молодость отдал служению Красной Армии, среди его коллег
много евреев, которые стояли у истоков организации института и кафедр и вдруг такой
вопрос от партийного лидера области. Секретарь партийного комитета С.А. Новик,
присутствующий тут же, пообещал «по-партийному подойти к этому вопросу».
И подошел. На партийном собрании института преподаватель курса ОТМС И.А.
Дворжец, фронтовик, подполковник медицинской службы (в будущем полковник), вынужден
был отказаться от своего дяди академика АМН СССР (1948), заслуженного деятеля науки
РСФСР (1943), крупнейшего советского терапевта Мирона (Меера) Семеновича Вовси,
который в годы военной эвакуации жил в Омске на квартире профессора В.Д. Анчелевича.
Генерал-майор медицинской службы, безупречная репутация и вот «дело врачей». И.А.
Дворжец, после «отречения» от своего дяди, с учетом его фронтовой биографии, дальнейшим
преследованиям не подвергался. Перед этим состоялся открытый суд в клубе имени Лобкова
над профессором В.Д. Анчелевичем, которому «припомнили» о квартиранте.
Из воспоминаний М.М. Розиной:
«Длительное время в МВД вызывали сотрудников
кафедры, профессоров-хирургов других кафедр, городских патологоанатомов, хирургов из
железнодорожной больницы, где размещалась кафедра В.Д. Анчелевича, людей, прошедших
операцию в этой больнице, для дачи показаний. Врачи с большим уважением относились к
своему наставнику и не могли вспомнить фактов, компрометирующих профессора.
Заключительное заседание суда над профессором Вениамином Давидовичем
Анчелевичем было в огромном концертном зале клуба железнодорожников. Зал был полон.
Защитник – доктор юридических наук – был приглашен из Москвы. Адвокат – также из
Москвы, от Министерства железных дорог страны. Суд проходил 13 января 1953 года, до
зловещего «дела врачей». Нападки на обвиняемого не имели успеха, но все же ему вынесли
решение суда: «Профессора В.Д. Анчелевича из института уволить и впредь не допускать к
преподавательской работе.
…Вскоре Вениамин Давидович уехал в Красноярск в научно-исследовательский
институт, куда пригласили его на работу, несмотря на опалу» (Из газеты «Шалом», 2004, №
9).
Некоторые преподаватели были арестованы или уволены из института по формулировке
– «несоответствие служебного положения».
Информация для размышления:
23 мая 1953 года был опубликован приказ № 63 по Омскому медицинскому институту
имени М.И. Калинина, который гласил, что на основании решения аттестационной комиссии
по аттестации доцентов и ассистентов Омского мединститута, утвержденного приказом
министра Здравоохранения РСФСР № 324 от 12 мая 1953 года, нижеследующих лиц,
признанных несоответствующими занимаемой должности, освободить от работы в институте
после окончания 1952-53 учебного года, т.е. с 1 июля 1953 года...