Упрощенная HTML-версия
XVII век – переходный период от искусства мистического реализма к светскому.
До середины века в живописи шла борьба двух направлений: годуновской школы и
строгановской, - в ходе которой утверждалась новая эстетика. Во второй половине столетия
иконописцы медленно отходили от догматов и осваивали гуманистическую культуру Запада,
искали новые художественные идеалы.
______________________________________________
81 Трубецкой Е.Н. Россия в ее иконе.//Трубецкой Е.Н. Избранные произведения. –
Ростов-на-Дону, 1998.- С.434.
Художник Иосиф Владимиров ратовал за «благообразность» (красоту) и «светлость»
(свет) в иконе. Он понимал свет не как внутреннее озарение Духа, а как свет внешний, что
объясняло появление светотени. Красота для него – это телесная красивость, отсюда и
«живоподобие». Атрибутом святости стало совершенство форм, а не аскетизм изнурённой
молитвами и постами плоти. Эти новые установки вызывали яростное негодование у
сторонников традиции, например, у протопопа Аввакума: «Воздри на святые иконы и виждь
угодившия Богу (увидь угодников Божьих), како добрыя изуграфы подобие их описуют:
лице, и руце, и нозе, и вся чувства тончава и измождала от поста, и труда, и всякия им
находящая скорби. А вы ныне подобие их переменили, пишите таковых же, якоже вы сами:
толстобрюхих, толсторожих, и ноги и руки яко стулцы» 82 .
Самой яркой фигурой нового направления был
Симон Ушаков
(1626 – 1686) –
царский изограф и теоретик живописи. Его теория, по существу, разрывала с иконописной
традицией, требовала правдивого изображения святых «как в жизни», превозносила
эстетическую сторону иконы. То же отражают его произведения. Но они носят двойственный
характер, соединяя черты иконы и картины. Ушаков не смог до конца освободиться от
средневековой техники. Любимые темы мастера – «Спас Нерукотворный» и «Троица». В
«Спасе» он добился телесного тона лица, почти классической правильности черт,
объёмности. Однако, как отметила Н.А.Дмитриева, ему не достаёт чувства человеческой
индивидуальности, характера, «икона стала жизнеподобной, но не стала жизнеспособной.
«Нерукотворный Спас» Ушакова, нежным, дымчато-золотистым рельефом выступающий из
белого плата, в сущности, совершенно безличен. Объёмная моделировка не выявляет
внутренней жизни в этом скучновато-симметричном, благообразном лице: оно просто
выглядит «одутловатым» 83 .
Композиция «Троицы» (1671 г.) почти полностью соответствует классическому
образцу – иконе А.Рублёва. Но она заметно отходит от неё по сути. «Не только
многочисленные предметы на столе снижают высокую символику Рублёва до уровня
повседневности, но и древо жизни вновь становится дубом…
______________________________________________
82 Цит. по: Успенский Б.А. Семиотика искусства.- М., 1995.- С.235.
83 Дмитриева Н.А. Краткая история искусств. - Вып.1.- М., 1986.- С.204, 206.
Совершенно условные палаты, символизировавшие у Рублёва домостроительство
Святой Троицы, превращаются у Ушакова в замысловатый архитектурный ансамбль
итальянского типа. Вся икона становится изображением бытовой сцены, но никак не
символом горнего мира» 84 . Композиция ангелов Ушакова кажется опущенной вниз, дерево и
аркада давят на фигуры сверху и сплющивают круговую схему иконы. Кардинально
изменился цвет, он стал тяжёлым, густым, наложен светонепроницаемым слоем. Облик
ангелов далеко не хрупок и лишён одухотворённости.