Упрощенная HTML-версия
посредством деторождения». 5 Духовные же явления, общественное сознание, различные
воззрения, идеи, мнения и теории, а также выражающие их социальные институты, в том
числе государство – вторичны, производны, в конечном счёте, от материальной сферы жизни
общества. При этом следует иметь в виду, как справедливо замечает академик Т.И.Ойзерман,
что Маркс и Энгельс понимали, что производство «материальных благ не есть лишь
материальный процесс, так как человек не только материальное, но и духовное существо…
производство материальных благ есть единство, взаимопроникновение материальных и
духовных (или умственных) процессов. Трудовая деятельность, независимо от того, является
ли она физическим или умственным трудом, предполагает планирование совершаемого
процесса, его осмысление, предвидение его результатов». 6
Несмотря на излишнюю категоричность, переросшую у последователей в «экономический
детерминизм», материалистическое понимание истории, заложило основы качественно новой
социальной философии. К.Маркс «на многое открыл нам глаза и обострил наше зрение.
Возвращение к домарксистской общественной науке, - убеждён К.Поппер, - уже немыслимо.
Все современные исследователи проблем социальной философии обязаны Марксу, даже если
они этого не осознают». 7 К Попперу вторят Д.Реале и Д.Антисери: «Взгляд на мир, и
историю через призму экономических отношений, данный Марксом, был настолько глубок и
необычен, что о возврате к старым категориям социальной науки не могло быть и речи». 8
В рамках марксисткой материалистической парадигмы человек есть результат
эволюционного развития живой природы и трудовой деятельности. Эти процессы
сформировали совершенно уникальную биологическую структуру, явившуюся основой для
формирования социальных свойств личности. Ничего подобного биологическая природа ни
одного другого живого существа породить не может. Известны случаи, когда
предпринимались героические усилия очеловечить таких высших животных как обезьяны.
Одна молодая супружеская пара французских учёных в XIX в. взялась воспитывать вместе,
как родных братьев, своего новорождённого первенца и только что родившегося детёныша
шимпанзе. Можно представить каких усилий и мук семье это стоило. Результат же оказался
неизменным: ребёнок вырос и стал взрослым человеком, личностью, а из маленькой
обезьяны выросла большая, своими повадками мало отличающаяся от своих диких
сородичей.
С другой стороны, даже вполне здоровый биологический организм человека не может дать
личность вне человеческого общения, в которое включается ребёнок с самого раннего
возраста. Известна, например, судьба двух индийских девочек – Камалы и Амалы, которые
были найдены в волчьем логове. Первой из них было 8 лет, а второй – полтора года. В 1920
г., когда их нашли, девочки имели физический облик человека, но поведение их было
типично волчьим. Амала вскоре умерла, а Камала прожила до 1929 года. Она научилась
понимать простые команды, освоила свыше 30 слов и пыталась порою подражать
нормальным детям. Однако ни нормального психического развития, ни удовлетворительного
приспособления к условиям человеческого общества добиться так и не удалось.
Не менее показательный трагический случай произошёл на территории бывшей
Советской Средней Азии. В 60 – е годы в газетах промелькнуло сообщение, что при отстреле
с вертолёта волков был обнаружен мальчик лет шести, стремительно бежавший на
четвереньках следом, за пытавшейся скрыться от погони, волчьей стаей. Он был пойман. При
этом оказал отчаянное сопротивление: кусался, царапался, издавал звериные звуки.
С годами эта история забылась, но неожиданно напомнила о себе. В 1990 г. в телепередаче
«Взгляд» был показан мужчина, которого без малого 30 лет назад ребёнком отбили от
волчьей стаи, в которой он жил. С тех пор он находился в различных медицинских