Стр. 6 - 2

6
людям «иностранку». И делают это настолько рьяно, что сами се-
бя запутывают до такой степени, что надуманные объяснения по-
лучаются мистическими. Не будем цитировать, хотя бы из-за их
неприличного и привычного по тем временам идеологического
подобострастия. Сколько же замечательных умов советского
времени было нейтрализовано, а то и изуродовано этим вынуж-
денным раболепием! И это ведь во всех сферах. Идеалистический
ярлык приклеивали к самым различным незаурядным направле-
ниям мысли, часто лишь потому, что эти новые направления бы-
ли непонятны «ведущим» посредственностям. К роману Камю
ещё вернёмся, а цитировать временщиков не будем!
МИСТИКА АЛЬБЕРТА ЭЙНШТЕЙНА
Сразу дадим слово величайшему на все времена мыслителю
человечества, всеми без исключения признанному, буквально ма-
тёрому материалисту – Альберту Эйнштейну (1879-1955). Мне
невероятно (почти мистически!) повезло раскопать в книжном
буреломе слова автора теории относительности (и какие слова!),
столь непосредственно относящиеся к этой самой мистике. Так
вот, в своей статье в «Нью-Йорк таймс» от 9 ноября 1930 года
Эйнштейн писал: «Я утверждаю, что это чувство является
самой главной и благородной движущей силой всякого научно-
го исследования. Тот, кто недооценивает огромных усилий, и
прежде всего преданности делу, без чего невозможны научные
открытия, не может судить о силе этого чувства, которое
способно породить идею, совершенно оторванную от насто-
ящей практической жизни…
Самое красивое и глубокое чувство, которое мы можем
испытывать, – это мистицизм. Это источник всего истин-
ного в искусстве и науке. Тот, кому недоступны чувства, кто
не может остановиться, чтобы удивиться и замереть в оча-
ровании, подобен мёртвому: его глаза закрыты. Это созерца-
ние тайны жизни, хотя оно и связано со страхом, породило
религию. Сознание, что вещи, недоступные для нас, действи-
тельно существуют, и проявляется как высшая мудрость и
сверкающая красота, которые наши ограниченные чувства
почти не в состоянии постигнуть. Это знание и лежит в ос-