Стр. 292 - 2

292
врач все это должен знать. Золото, например, в человеке является естественным
укрепляющим средством».
Существует «внешнее искусство алхимии», а также «алхимия микрокосма», в
качестве которой выступает процесс пищеварения. Желудок, по Парацельсу, – это алхимик в
животе. Прежде всего врач должен знать алхимию, чтобы производить медикаменты, в
частности так называемые чудодейственные средства, такие как «Aurum potabile» и «Tinctura
Rebis», «Tinctura procedens», «Elixir Tincturaе» и все остальные. И, как это часто бывает,
Парацельс «не зная как» насмехается над самим собой, но говорит об академических врачах:
«Вы для арго и сделали для себя странные словари и вокабуляры, кто это увидит, тот не
сможет уйти необманутым, и вы пошлете его с таким странным арго в аптеку, а ведь у него в
саду нашлись бы средства получше».
Чудодейственные средства играют большую роль в парацельсовской терапии
(особенно при лечении душевных болезней!). Они получаются в результате алхимической
процедуры. Ибо в arcanis, – говорит он, – туф становится гиацинтом, пирит – алебастром,
валун – гранатом, глина – благородным болусом, песок – жемчугом, крапива – манной,
копыта – бальзамом. В этом основа описания вещей, на этом врач и должен основываться».
Парацельс восклицает: «Разве не правда, что Плиний так и не подтвердил ни одного опыта?
Что он тогда писал? То, что услышал от алхимиков. Если ты не ведаешь и не знаешь, кто
они, то ты Huimpelartzt». Кроме того, врач нуждается в алхимических знаниях, чтобы из
болезней минералов диагностировать болезни людей по аналогии. И наконец, он сам
предмет алхимического процесса превращений. Благодаря ему он «поспевает», т.е.
становится зрелым.
Это трудное для понимания замечание относится к учению о таинстве. Ведь
алхимия не просто химическое предприятие в нашем смысле, а, может быть, в еще большей
степени – философская процедура преобразования, т.е. своеобразный вид йоги, поскольку
йога нацелена на душевные изменения. По этой причине алхимики и усматривали параллель
между трансмутацией и христианско-церковной символикой преображения.
Врач должен быть не только алхимиком, но и астрологом. Ибо вторым
источником познания для него выступает небосвод, или небо. В « Labirinthus medicorum»
Парацельс говорит, что звезды в «небе надо свести вместе» и врач должен «из этого
понимать суждение небосвода». Без искусства трактовки астрологических констелляций
врач – «псевдомедик». Весь небосвод – это не просто космическое звездное небо, а corpus,
который в свою очередь является частью или внутренним содержанием видимого
человеческого тела.
«Там, где лежит corpus, – говорит он, – там и собираются орлы… там, где
находится лекарство, там и собираются врачи». Небосводный «corpus» представляет собой
телесное соответствие астрологическому небу. И поскольку астрологическая констелляция
позволяет поставить диагноз, она одновременно дает намек на терапию. В этом смысле
«лекарство и находится на небесах». Врачи «собираются» вокруг небесного «corpus», как
орлы вокруг падали, потому что, как говорит Парацельс в этом не очень-то аппетитном
сравнении, «падаль естественного света» пребывает на небесах. Иными словами, «corpus
sydereum» – это источник озарения со стороны «lumen naturae» («природного света»),
который играет самую большую роль не только в писаниях нашего автора, но и во всем
способе его мышления.
Интуитивная формулировка этого воззрения, по моему скромному мнению,
наиболее значимое явление в истории духа, поэтому никому не следует завидовать
бессмертной поздней славе Парацельса. Это воззрение, правда, повлияло на современное ему
и еще больше – на последующие поколения так называемых мистических мыслителей. Но
дремлющее в нем общефилософское и специально-гносеологическое значение еще не
исчерпало высших возможностей своего развития. Об этом еще предстоит сказать будущему.