Упрощенная HTML-версия
117
Сущностные новации европейской цивилизации, её ценностная система оказались не
востребованы Россией. Предметом её «европеизации» были по преимуществу социально
престижные формы культуры (политико-административной, судебной, военной, образовательной и,
особенно, художественной) и новейшие технологии промышленного производства, в первую очередь
военного. Во всем остальном «европеизация» осуществлялась путем имитации форм. Французские
моды, вкусы, манеры стали внедряться при русском дворе. Грубые нравы постепенно вытеснялись
более утонченными. «Петр дал нам науку, его дочь привила нам вкус», — говорили современники.
Весь ХУШ век прошел под знаком игрового, подражательного начала, а не воспроизводства
сущностных институтов Запада. Российское «европеизированное» общество во всех своих
социально-престижных проявлениях было весьма театрализованным: люди постоянно чувствовали
себя на сцене «театра Истории». В элитарном слое сложилась своеобразная культура «театрального
жеста», связанная с маскарадностью, аффективностью, имперским лицедейством.
Русская культура в XVIII веке отличалась двойственностью,
наличием двух
реальностей: мира конкретной действительности и мира правил.
Бытовая реальность
каждодневного течения жизни с петровских времен трактовалась как «неправильная»,
«нерегулярная». Ей противостояла система идеализированного описания «правильной структуры».
Образ идеального государства определялся рядом документов: «Табель о рангах», «Духовный
регламент», екатерининский «Наказ» для Уложенной комиссии, «Манифест о вольности дворянства»
и т.д.
Создание ложного впечатления о показном благополучии, скрытие истинного
положения за пышным фасадом «идеала»,
демонстрация «образца»
- не этим ли занималась вся
«европейская» культура России после Петра? Культура XVIII века отражала не столько реальных
людей и реальную жизнь, сколько их «идеальный образ», их представления о себе, какими они
хотели быть.
Отрекаясь от символизации мира в культурной системе Московского царства,
новое
петровское и екатерининское государство
окружило себя не менее мощной системой новых
символов.
Растворив в себе церковь, имперское государство стало самодостаточной ценностью
и главным символом новой России.
Светская, государственная культура нового времени оказалась в
не меньшей степени символической и сакрализованной.
В этом зеркально повторилось
предшествующее время, поскольку государство точно так же требовало от подданного веры в себя и
полного в себе растворения.
Некоторые духовные ценности получили другое имя или поменялись местами. Но
при этом новая культура осталась столь же иерархичной, как и прежняя.
Так, практическая
деятельность из области «низкого» была поднята на самый верх ценностной иерархии. Авторитет
практического дела занял положение нового символа. Утвердилась европейская концепция труда как
ценности и смысла жизни. Царь-работник, деятельный сановник, образованный переводчик, умелый
артиллерист — теперь они стали героями эпохи. Эти образы нашли воплощение в творчестве М.В.
Ломоносова, в сочинениях М.М. Щербатова и А.С. Пушкина.
Однако в русском сознании
концепция труда трансформировалась в род служения.
Царь служил сам и требовал такого же
служебного самоотречения от своих подданных. В его сознании наука, профессионализм были
возведены до уровня культа. В системе нравственных ценностей на первое место вышла
универсальная формула службы Отечеству, блага Отечества.
Не совсем умерло и прежнее представление о красоте.
Память о древнерусских
традициях в искусстве
прорывалась большей, чем на Западе, красочностью барокко, особым
пристрастием к орнаменту и декору, наивным соседством домашних церквушек в древнерусском
стиле с новомодными «ордерами» колоннад дворцов-усадеб русской знати.