Упрощенная HTML-версия
обилие украшений придают произведению исключительную нарядность. Вместе с тем мастер
передает остро индивидуальную выразительность застывшего, грозного, с крупными грубыми
чертами лица Анны. Динамичная фигурка арапчонка (привычный атрибут придворной жизни XVIII
века) подчёркивает статичность, «окаменелость» её фигуры. В образе императрицы слились воедино
азиатский деспотизм, варварская грубость и западноевропейская изощрённость придворной
роскоши. Мастеру удалось передать и общие черты эпохи, и индивидуальные характеристики.
Вторая половина века явилась периодом расцвета русской скульптуры. Классицизм
способствовал дальнейшему развитию в ней темы героической античности и гражданского пафоса.
На смену популярным в петровское время Нептуну и Вакху приходят Прометей, Поликрат, Марсий,
Геркулес, Александр Македонский и герои гомеровского эпоса. Русские скульпторы стремились
воплотить в мужских образах черты героической личности, а в женских – прекрасный идеал
гармонии и совершенства. Это прослеживается как в монументальной, архитектурно-декоративной,
так и в станковой пластике.
В отличие от барокко архитектурно-декоративная пластика в классицизме имеет строгие
правила расположения на фасаде. В основном она находится в центральной части, главном портике,
боковых ризалитах или венчает здание на фоне неба. Если барочная скульптура вливается в
архитектуру, то классическая скульптура живёт сама по себе, подчиняясь лишь гармонии деления
частей фасада. В интерьере скульптура располагается преимущественно на парадной лестнице, в
вестибюле, в анфиладе парадных зал. В станковой пластике идёт поиск обобщённо-прекрасного,
сопровождающийся стремлением постичь человеческий характер, передать его многогранность.
В целом скульптура второй половины XVIII века представляет собой совмещение барокко и
классицизма. Это справедливо по отношению к творчеству и Козловского, и Гордеева, и
Прокофьева, и др. Только на рубеже XVIII - XIX веков Щедрин и Мартос выдают образцы чистого
классицизма. В силу большей, чем в живописи условности художественного языка скульптуры
отвлечённые идеалы Просвещения нашли именно в этом виде искусства наиболее полное
воплощение. В тоже время для русских мастеров античность никогда не была единственным и
главным объектом изучения и подражания. Более того, в русском классицизме нет безусловного
приоритета разума над чувством. Эмоциональность образов всегда напоминает о живой связи с
барокко. Кроме того, в основе всех классицистических произведений русской скульптуры лежит
внимательное изучение натуры.
Наивысшие достижения в этой области связаны с творчеством Федора Ивановича Шубина
(1740–1805). Окончив блестяще Академию художеств, он посетил Францию, Италию и вернулся
оттуда уже зрелым мастером. Шубин работал в основном в жанре портрета. Одно из самых лучших
произведений скульптора - бюст князя А. М. Голицына. Шубину удалось создать сложный,
многогранный образ князя: умного и скептичного, утончённого и несколько усталого, слегка
надменного и благодушно насмешливого. Конкретность облика не помешала скульптору передать в
нём типаж целого поколения русских аристократов екатерининского времени.
Шубин стремиться к полной передаче как материального, так и духовного облика человека.
Выразительность созданных им образов объясняется разнообразием художественных средств и
приёмов. Сложный абрис головы, её разворот, противоположный развороту плеч, точная передача
фактуры (плащ, кружева, парик), тончайшая моделировка лица (надменно прищуренные глаза,
породистая линия носа, ироничный изгиб губ) и более свободная лепка одежды - здесь многое
напоминает о стилистических приёмах барокко. Об этом же говорит противопоставление
динамичных и широких скульптурных форм бюста узкому круглому постаменту.
Шубин трактует своих персон в соответствии с просветительскими идеями
обобщённоидеального героя. Это свойственно для всех его работ 70-х годов - произведений раннего
классицизма. С годами в образах Шубина будут усиливаться конкретность, жизненность и острая
характерность. Так в портретах 90-х годов, в частности Ломоносова и Павла I, уже нет прежней
идеализации. Живой ум, вдохновение, созерцательность и одновременно душевная мягкость,
простота видны в скульптурном портрете Ломоносова, лишенном всякой парадности. Незаурядным
произведением является портрет Павла I, в котором мастеру удалось сочетание правдивого
изображения карикатурности и, в то же время, своеобразного мрачного величия черт императора.
Жестокость на лице Павла при круговом осмотре неожиданно сменяется выражением
мечтательности и затаенной тоски.