Упрощенная HTML-версия
26
его жизни неизгладимый след. Он часто возвращался к этой теме, рассказывал мне
разные эпизоды, даже спустя много лет часто видел один и тот же сон – убитую
японскую женщину в прибрежных волнах, с распущенными, длинными волосами и
с часами на руке, что он видел при высадке десанта в порт Маоко. В Японии погиб
его близкий друг, с которым он вместе учился и ходил на корабле «Новосибирск».
Это так потрясло его, что он решил поступать в мединститут. В студенческие годы
он увлёкся хирургией и постоянно дежурил в клинике профессора М.С.
Рабиновича с хирургами А. Крыловой, З. Емельяновой, Б. Сутиным, Л.
Клебановской, которые были учителями и наставниками в практической медицине.
Учёба в Ленинграде на военно-морском факультете позволила продолжить его
формирование как врача-профессионала. Он не стеснялся на консилиуме сознаться
в каких-то затруднительных ситуациях, говорил: «Я не знаю, надо подумать,
посмотреть больного ещё раз».
Однажды, придя домой с работы, он, улыбаясь, рассказывал мне, что они
договорились с Ю.Н. Савченко смотреть больного в 6 часов утра, т.к. другого
времени ни у того, ни у другого не было. Он очень уважал в людях
ответственность, обязательность, интеллигентность в сочетании с приобретенным
профессионализмом. В одном из интервью он говорил: «Я разделяю людей на
интеллигентных и неинтеллигентных, имея ввиду качества души. Интеллигентный
человек, со сложным внутренним миром, который учитывает, образно говоря, и
существование былинки. Для него ничего не бывает просто, однозначно. В
трудные, решающие моменты интеллигенция обычно оказывается очень верной,
устойчивой, преданной». Наверное, поэтому он был безотказным, в любое время
дня и ночи, по любой просьбе, по телефонному звонку спешил на помощь
больному. Вспоминается такой случай, когда к нам пришли двое рабочих, они
перекрывали крышу в доме, и сказали, что они узнали, что здесь живет хороший
врач, «народный профессор», который лечит всех в доме по первой просьбе и
безвозмездно. Они попросили посмотреть тяжелобольного родственника, т.к. ему
не могут поставить диагноз и вся надежда на Дмитрия Михайловича. Конечно же,
он сел в свою старую машину и поехал смотреть больного, которого пришлось
госпитализировать, и в итоге он быстро поправился.
В клинике медсестры и санитарки рассказывали мне, что он всех знал по
имени и отчеству, интересовался их проблемами в жизни.
Врач М.Б. Сальман вспоминает со слезами на глазах: «Как же я могу забыть
Дмитрия Михайловича, если он всегда отзывался на любую просьбу. Во время
моего дежурства в 2 часа ночи привезли умирающего больного с менингококковой
инфекцией. Я, молодой врач, понимая, что не справлюсь, звоню профессору. Он
отвечает, что сейчас приедет и дает указания, что нужно делать. Поэтому его
помнит весь персонал, и скорбят об утрате пациенты, которым он вернул жизнь.
Он умел дорожить дружбой, до конца дней пронёс любовь и верность к Б.К.
Булатову, с которым учился в Высшем мореходном училище во Владивостоке. С
детства дружил с Борисом Мажбичем, Андреем Барбанчиком, Александром
Гофманом (ныне ведущий профессор психиатрии в г. Москве, товарищем по
военному факультету Леонидом Ильиным, с друзьями по мединституту А.
Косачевым, Р. Курио, В. Кралиш, О. Шифриным, О. Рудаковым, Н. Черняковым.
Его знали и любили инфекционисты страны, он был членом проблемной комиссии
МЗ РСФСР и СО АМН СССР, вёл огромную переписку. Трудно себе представить,
как он успевал отвечать на многочисленные письма, приходящие из разных
уголков нашей страны от учёных инфекционистов, диссертантов, бывших
студентов и больных.