Упрощенная HTML-версия
127
деканата (он был деканом педиатрического факультета) перешел в кабинет проректора, и
вот казус – он на отдых, а погоды нет. Всё это он решил высказать мне, как заместителю
начальника лагеря. «Отдых не организован, политических мероприятий нет, газеты
запаздывают…». Всё это он объяснил, что первые две смены отдыхал в лагере ректор, а
вот теперь… «Я с этим еще разберусь», – заметил он, уходя между сосен в свой домик.
Свидетелем такой беседы был Анатолий Михайлович. Он увидел, что я
расстроился и сказал: «Брось расстраиваться. Ты же видишь чиновника, а не человека. Он
по-другому и говорить, и отдыхать не может. Это же не Викентий Павлович, – тот на
погоду сердиться не будет».
Анатолий Михайлович вставал рано, делал зарядку, шел на Иртыш, купался и к
завтраку приходил всегда в настроении. После завтрака одевал куртку с капюшоном и
шел в лес собирать грибы. Мог ходить часами и часто приходил с пустым ведром, так как
кругом были лагеря. В лагере был свой уазик, который рано утром возвращался с
торговой базы, где закупали продукты все лагеря, а потом после завтрака мы отправляли
машину в город с другими поручениями. Вот на этой машине мы и стали отправлять всех
грибников до березовых рощ, а на обратном пути их снова подбирал наш водитель. Вот
так наладился отдых, а душой грибников был Анатолий Михайлович. Когда через неделю
погода наладилась, а был уже август, грибной сезон продолжился для всех энтузиастов.
Вот с того времени я и узнал, что А.М. Никандров отличный человек, собеседник и
увлекательный собеседник.
Великий писатель Ф.М. Достоевский как-то заметил: «…Ничего в жизни так не
любил, как лес с его грибами и дикими ягодами, с его букашками и птичками, ёжиками и
белками, с его столь любимым мною запахом перетлевших листьев . И теперь даже, когда
я пишу это, мне так и послышался запах нашего деревенского березняка…». Можно
представить Анатолия Михайловича с грибной корзиной, лукошком для ягод, но как-то
трудно представить его с охотничьим ружьем и даже с удочкой. Он был слишком
деятельным человеком, человеком размышлений и, двигаясь по лесу, он размышлял о
своем деле, которому служил с благородством.
В 1988 году ввели государственные экзамены по анатомии и гистологии. В состав
комиссии входил и А.М. Никандров. Так продолжалось в течение многих
экзаменационных сессий. Садился он со мной, доставал блокнот, внимательно слушал
ответ студента и мелким подчерком что-то записывал на листах записной книжки. Как
правило, я задавал вопросы проклинического характера: особенности течения
воспалительной реакции в зависимости от органа, от каких факторов зависит скорость
регенерации тканей, зависимость распространения раковых клеток от происхождения
тканей, проблемы иммунитета при стрессе у детей и взрослых и еще много других
вопросов, которые интересовали Анатолия Михайловича как клинициста. Делая пометки в
блокноте, он приговаривал: «Интересно, интересно. Если бы знать раньше, можно было
бы сделать по-другому». Надо признаться, что собеседование на экзамене со студентом я
старался проводить всегда в интересах клиники. Студент должен понимать, для чего
нужна гистология, другие фундаментальные дисциплины. Экзамен это минуты синтеза и
анализа, а не насилование памяти. Логика мышления она одинакова, что в гистологии, что
в клинике или в других сферах жизни. Она или есть или её нет. Её можно развить и тогда
в результате обучения – на выходе специалист с глубоким клиническим мышлением.
Но вернемся к спортивно-оздоровительному лагерю.
В сосновом бору... или один день из жизни спортивно-оздоровительного лагеря
(из записей Н.В. Сластниковой, редактора газеты «За медицинские кадры» (1971):
«Издали лес казался непроходимым, но чем ближе мы подъезжали к нему, тем явственнее
слышались обетованные звуки, яснее различались силуэты сказочно сконструированных
домиков.