Упрощенная HTML-версия
и многому другому. Все знали, что поток раненых будет очень
большим. Иногда работа продолжалась круглые сутки.
Моя функция как военного фельдшера заключалась в том, чтобы
обеспечивать своевременную медицинскую помощь раненым на поле
боя и как можно быстрее эвакуировать их для дальнейшего
стационарного лечения. При наступлении наших войск мы должны
были неотступно следовать за ними и немедленно оказывать
помощь... Нагрузки огромные, особенно при кровопролитных боях,
когда раненые поступают непрерывным потоком.
Были трудности и с эвакуацией раненых в тыл, а отсюда –
повторные ранения – и смерть. Стоя за инструментальным столом,
необходимо быть предельно внимательным к любому движению
хирурга, обладать ловкостью в подаче названного врачом
инструмента. Часто, особенно при наступлении войск, нам,
операционным ассистентам, приходилось стоять у хирургического
стола сутками, а то и больше; при этом никаких скидок на ошибки, на
усталость не допускалось. В любых условиях медицинский работник
должен быть мастером своего дела, т.к. от его работы зависит жизнь
десятков раненых, которые ждут немедленной хирургической
помощи. А медицинский работник все это время должен быть, как
теперь говорят, в форме.
Вот такие наши будни на войне, будни солдат в белых халатах. И
так день за днем, год за годом до конца войны».
С подвижными полевыми госпиталями вслед за воинами младший
лейтенант медицинской службы Анатолий Аникин прошел немалый
путь. Освобождал Венгрию, Австрию и другие страны Европы.
На вопрос: «Как встретили конец войны?» – Анатолий Федорович
ответил: «Да так же, как и все воины-победители. Радовались со
слезами на глазах, а как иначе? Мы, санитары, медики, больше и
чаще, чем другие, видели кровь, много солдатской крови. Переживали
вместе с каждым раненым его муки и страдания от нестерпимой боли
и отчаяния. Видели ужас в глазах умирающего на твоих руках... А
после смерти закрывать ему глаза – и не плакать?!
Когда окончилась война, мы плакали от радости, что больше не
будет всего этого ужаса. Плакали о погибших товарищах.
Единственным утешением для нас было то, что пролитая кровь