Упрощенная HTML-версия
36
лись на медицинских вопросах. Таковы мемуары Олеария,
Коллинса (особенно ценные, так как их автор был врач), Мар-
жерета, Мейербера, Карлейля, Петрея, Батони, Рейтенфельса,
Таннера, Маскевича и др.
Описания этих авторов говорят о том, что придворных
врачей допускали к детям и женщинам лишь в самых исклю-
чительных случаях. Особенно недоступны для врачей были
царевны. Но даже и призванный для консультации врач, как
правило, не допускался к больной; ему предоставлялось право
лишь расспрашивать мамок, боярынь, давать советы состояв-
шим при каждой царевне особым бабкам-лекаркам. Подлин-
ной «бытовой революцией» казалась ситуация, когда царица
Наталья Кирилловна (жена Алексея Михайловича) начала при
болезни горла допускать «на свои очи» врача – «гортанного
мастера».
Равным образом женщины и дети в семьях царя и при-
дворных бояр не пользовались общими лечебными средствами
из аптеки, устроенной для государя. Даже когда к пользова-
нию аптекой стали допускаться не только все бояре и служив-
шие при дворе дьяки, «не докладывая государю» (без специ-
ального разрешения), и была открыта всем вольная продажа
лекарств, они, как правило, не служили для лечения детей. Об
этом свидетельствуют аптечные книги как первой («верхней»),
так и второй («нижней») аптек.
Таково было отношение к медицине и врачам верхушки
общества, которая имела возможность пользоваться врачебной
помощью. Что же касается широких слоев населения, то здесь
совершенно отсутствовала, по описаниям тех же очевидцев,
как возможность обращения к научной медицинской помощи,
так и сознание необходимости в ней.
Литературные источники Киевской Руси сохранили до
нашего времени отдельные предписания и правила бытовой
гигиены, отчасти касающиеся детей и подростков. Наиболее
типичен в этом отношении «Домострой», составленный еще
при Иоанне Грозном, а затем дополнявшийся и сохранивший
свое значение вплоть до преобразований Петра I.